«Великое отступление» и стабилизация Восточного фронта. 1915 г. - Алексей Владимирович Олейников
В направлении главного удара 2‑й армейский корпус задействовал 84 орудия штатной артиллерии, всю приданную армии тяжелую артиллерию (36 орудий) и гаубичный дивизион 16‑го армейского корпуса (12 орудий) – всего 72 легких и 60 тяжелых орудий. Плотность артиллерии – около 17 орудий на 1 км фронта, что также было крайне недостаточно. Налицо – общий недостаток сил и средств при осуществлении прорыва глубокоэшелонированных позиций противника. Все это принесло свои плоды.
Тем не менее первоначально атакующие добились тактического успеха. 16 декабря австрийцы зафиксировали особенно опасное для себя положение на фронте 132‑й бригады 56‑й пехотной дивизии, позиции которой были прорваны у м. Могила. Но дало себя знать удачное расположение артиллерии противника – фланговый огонь орудий 39‑й гонведной пехотной дивизии был очень эффективен. Особенно упорные бои шли на фронте 26‑й и 43‑й пехотных (2‑й армейский корпус) и 3‑й и 4‑й Финляндских стрелковых (22‑й армейский корпус) дивизий, наносивших удар по позициям австрийского 6‑го армейского корпуса.
Во 2‑м армейском корпусе 102‑й пехотный полк взял Доброполе, 172‑й пехотный полк (преодолев 9 рядов проволочных сетей) захватил д. Хупалаванг. Позиции австрийцев были захвачены на всем фронте наступления корпуса.
Документ отметил: «Части подошли на 1000 шагов к главной позиции австрийцев и закрепились, а артиллерия меняет позиции»[99]. В этот день австрийцы охватили левофланговую роту 328‑го пехотного полка (82‑я пехотная дивизия), понесшую значительные потери.
Трофеи – 3 офицера и 114 нижних чинов четырех полков австро-венгерской армии.
16 декабря особенно упорные бои шли у высоты 357 и на восточных склонах высоты 382 у м. Могила.
Части 22‑го армейского корпуса, сбив противника, овладели высотами – 336, 340 (севернее и западнее Панталиха), 372 (юго-западнее Панталиха), 382 (у Златники), 369 (восточнее Маковой горы). Было захвачено до 100 пленных.
А.А. Свечин вспоминал: «После взятия с. Петликовце-Нове 3‑й батальон… получил задачу развернуться в 700 м не доходя высоты 370 и окопаться. Так как поблизости соседей не было, то 2‑й батальон должен был справа прикрыть его облическое развертывание, а 1‑й оставался в резерве, чтобы затем, когда освободится 2‑й батальон, еще более крупным облическим движением развернуться южнее 3‑го батальона. Все двуколки застряли в Ольховце, и связи еще не было. Выйдя пешком к югу от Петликовце-Нове, я заметил в 300 шагах командира 3‑го батальона и решил с ним поговорить, чтобы задержать слишком порывистое наступление его рот. Но так как последние цепи резервной роты 3‑го батальона уже скрывались впереди за гребнем, то комбат побежал вперед в ту самую минуту, когда я к нему двинулся. Я начал его догонять… Пробежав свыше километра, я наконец настиг комбата на подъеме, близ вершины какой-то высоты, у проволочных заграждений редута, только что взятого штурмом. У проволоки лежали раненые 9‑й роты. Я отдал командиру 3‑го батальона распоряжение остановить во что бы то ни стало наступление, так как наша артиллерия изготовится только завтра, и из всей армии сейчас ведет атаку только его батальон. К комбату прибыло донесение командира 9‑й роты Ходского: «Овладел редутом на высоте 370». Посланный объяснил, что командир роты находится в 100 шагах впереди, на гребке, где идет сильный огневой бой. Я решил вернуться в штаб полка, повидав по дороге командира 2‑го батальона, а на донесении пометил: «передать в штадив» (штаб дивизии. – А.О.), и отправил его в с. Петликовце-Нове… Мне было совершенно ясно, что захвачено передовое укрепление, а не прорвана главная позиция противника, но у читателей донесения слагалось совершенно другое впечатление. Штарм (штаб армии. – А.О.) 3 дня учитывал захват важнейшего пункта неприятельского расположения.
В жизни полка занятая высота с 2 редутами, один из коих с блиндажом против тяжелых гаубиц, твердо упрочилась под именем высота 370. В действительности же это была высота 375, находящаяся в 450 м. севернее высоты 370; здесь австрийцы возвели передовую позицию, о чем нам было неизвестно. У командира полка было очень много других забот: в тылу у него шел бой за Петликовце-Нове… Гать через Ольховец совершенно раскисла, походные кухни и снабжение застряли, стрелковые цепи, лежа частью в грязи, частью в снегу, голодали; за сутки на руках удалось протащить только 6 легких и горных орудий: артиллерия не оказывала никакой поддержки… Батареи были расположены близ гати через Ольховчик, но наблюдательный пункт командира дивизии и 2 батарей находился непосредственно против высоты 370, в 500 м от нее. Артиллеристы спокойно ориентировались с полной точностью… по своей высокой грамотности русские артиллеристы 1915 г. несомненно были выше английских и германских артиллеристов…»
Документ отмечал: финляндские стрелки «овладели линией высот с отметкой 359 и юго-западнее, Петликовцы 365, Пилава охвачена с 3‑х сторон»[100].
1‑й и 3‑й Финляндским стрелковым дивизиям удалось закрепиться у Сокольники – Бурканув-Гайворонка. Трофеи дня – 8 офицеров и 255 нижних чинов трех разных полков противника.
Но туман затрудняет пристрелку сменившей позиции русской артиллерии. В итоге полки 3‑й Финляндской стрелковой дивизии, преследуя противника, прорвались далеко вперед и дошли до проволочных заграждений главной позиции австрийцев в районе Бурканув-Гайворонка, но были встречены сильным огнем и уже здесь понесли значительные потери.
В ночь на 17 декабря артиллерия должна была занять новые позиции.
Вследствие малочисленности тяжелой артиллерии, обработать огнем всю полосу прорыва не представлялось возможным – и для прорыва был намечен 4 км участок (господствующие высоты 382–384 и позиции между ними). Главные усилия В.Е. Флуг направил на высоту 382 (ее должна была атаковать 26‑я пехотная дивизия, усиленная дивизионом 43‑й артиллерийской бригады) и на высоту 384 (атака была возложена на два полка 43‑й пехотной дивизии с дивизионом артиллерии). Два полка 43‑й пехотной дивизии и 3‑я Туркестанская стрелковая бригада составили резерв командира корпуса для развития успеха.
17 декабря русские батареи нанесли огневой удар по позициям 6‑го австрийского армейского корпуса, особое внимание уделив 39‑й гонведной пехотной дивизии у Куйданова. Материалы Кригсархива сообщают: «…императорский и королевский VI корпус и корпус Гофмана находились под градом снарядов». Траншеи противника были сильно повреждены. Огонь вели 36 тяжелых орудий и мортирные дивизионы 2‑го и 16‑го армейских корпусов.
Атака была намечена на утро, но сложность развертывания тяжелой артиллерии затянула дело, и артиллерийская подготовка атаки началась лишь около 15 часов. Пехота также только к 13 часам осуществила перегруппировку для преодоления проволочных заграждений.
Надежда на эффект внезапности не оправдалась, а для ведения «систематического огня» снарядов было недостаточно. Поэтому, «когда русская пехота в 2 часа пошла в
